Игорь Верник: сын живет на два дома – то у меня, то у мамы |
Елена Щербина | |||
![]() - Я не буду уподобляться отцам, которые на всех углах кричат, что у них растет потрясающий ребенок. Скажу просто: у меня гениальный сын (Григорию 13 лет, это сын актера от брака с Марией. Верник развелся с ней в 2009 году. – Прим. «Телесемь»), – улыбнулся Игорь. – Но это не значит, что я слепо его обожаю. Я внимательно слежу за тем, что происходит в жизни Гриши. Он мне все рассказывает. И знаете почему? Потому что я ему доверяю все свои истории. Я рассказал Грише, как нелепо в молодости чувствовал себя, общаясь с девочками, как многое у меня не получалось и не получается. Мы даже вместе смеемся над моими неудачами. Сын понимает: в ошибках и провалах нет ничего страшного, в жизни отца тоже было не все гладко. Помню по себе, как нуждался я в таких откровенных разговорах с отцом. Но я не знал, как подойти и начать говорить, а папа стеснялся меня спросить. Когда он решался, я отвечал: «Нет!» Правда, если он начинал уговаривать, меня было уже не остановить. Так и с Гришей. Он сначала откажется, а чуть позже начинает рассказывать. Определенно, мы с сыном – хорошие друзья. Недавно решились с ним на авантюру: вместе вели на канале «Ю» проект «Школа музыки» (реальное шоу, в котором дети от 8 до 14 лет соревновались в разных музыкальных жанрах. – Прим. «Телесемь»). Для сына это дебют в качестве ведущего. Но как он держался! Чувствуется характер. Конечно, не все получалось идеально. У Гриши живая органика, но на сцене он поначалу вел себя скованно. Возникали и проблемы с дикцией: ему казалось, что он произносит слова четко, но я его поправлял. Мне самому в свое время пришлось с этим работать. Когда поступал в театральный, не мог от волнения говорить – во рту пересыхало. Я и жвачку пробовал жевать, и воду с собой везде носил, но ничего не помогало. Справился с волнением не через год, не через два, а гораздо позже, когда понял: главное о волнении не думать. И, глядя на Гришу, я представлял степень его ответственности: зрители, жюри, камеры, софиты, и никто не даст поблажки. Искренне считаю: эта проба пера стала для Гриши хорошим уроком. К сцене нужно привыкнуть, разобраться. И что еще полезно: на проекте Гриша увидел ребят, страстно увлеченных своим делом, и понял, как это здорово – заниматься тем, что ты любишь. Гриша: Папа порой спрашивает, кем я хочу стать, когда вырасту. А я пока не знаю, что ответить. Конечно, хотелось бы пойти по его стопам, да и в роли телеведущего мне понравилось. Странно было бы думать о карьере учителя или врача, если ты с детства воспитываешься в такой среде: дедушка – главный режиссер литературно-драматического вещания на радио, сейчас преподаватель в Школе-студии МХАТ, дядя – телеведущий и главный редактор журнала, другой дядя окончил Школу-студию МХАТ, папа – актер Московского художественного театра и кино. Разжалобить – не методИгорь: Сейчас Гриша занимается музыкой. Но его отношения с ней – пока не страстный сногсшибательный роман. Хорошо хотя бы, что сейчас он уже играет на рояле с удовольствием, не из-под палки. А ведь были моменты, когда сын на кухне головой бился о шкаф со словами: «Ненавижу эту музыку!» И по щекам у него текли градины. Я даже не знал, что слезы могут быть такими большими. Сердце мое разрывалось от боли. Но я понимал, что уступать нельзя: если уступлю, это будет его поражение, а не мое. И еще тогда бы Гриша решил, что жалостью в жизни можно чего-то достигнуть. Меня, например, мама в детстве заставляла за каждое невыполненное музыкальное упражнение перекладывать на полу спички по десять раз. Но сейчас я благодарен родителям за то, что в моей жизни есть музыка, что я пишу песни и пою.Недавно я Грише подарил гитару со словами: «Не всегда там, где ты окажешься наедине с девушкой, будет под рукой рояль, а вот гитара может быть». Показал пару аккордов, сын их сразу же освоил и по-новому взглянул на песни, которые исполняют любимые группы. Теперь он им может даже подыграть. Конечно, сейчас гитара не имеет того влияния, как раньше. Можно включить какой-нибудь гаджет и сыграть любую мелодию. Посмотрим, захочет ли Гриша играть на гитаре. А вот танцами сын увлекается всерьез. От брейк-данса кайфует. С того момента, как затанцевал, сын изменился внешне. До этого был такой полненький, непонятно в кого. На меня-то в детстве взрослые смотрели с жалостью, старались всегда чем-нибудь накормить. А Гриша вытянулся, когда пошел на танцы, у него появились мускулатура и кубики пресса. К сожалению, сейчас он забросил регулярные занятия. Во-первых, в школе появилось много новых, сложных для Гриши, предметов, а во-вторых, брейк-данс он освоил полностью и теперь хочет сменить направление: перейти, скажем, на хип-хоп. Мы это обсуждаем. Гриша мне все рассказывает. Знаете почему? Я всегда говорю ему о своих ошибках и неудачах. Сын понимает: а падениях и провалах нет ничего страшного, в жизни отца тоже было не все гладко.
Плохие мои козыриИгорь: Гриша учится в общеобразовательной школе. У него есть сложности с физикой, химией, алгеброй, геометрией. И тут я ему не помощник. Есть отцы, которые в момент, когда дети приносят плохие оценки, достают чистенький диплом с пятерками и говорят: «Смотри и учись!» Мне козырять нечем: в школе у меня были точно такие же, как у сына, проблемы с точными науками. Но Грише говорю: «Ты должен знать школьную программу и учиться на том же уровне, что и другие ученики. Когда поймешь, чем будешь заниматься в жизни, многие проблемы исчезнут».Гриша: До четвертого класса я был отличником, а когда началась средняя школа… Физика и геометрия – это ад. И понимаю, что папа вряд ли помнит все признаки треугольника, поэтому уроки он у меня никогда не проверяет. Домой отец приходит не поздно – часов в восемь. Мы обычно устраиваемся в гостиной, пьем чай, бывает, вместе садимся за рояль, с ходу что-нибудь придумываем, пишем стихи, песни... Не могу сказать, что папа у меня строгий, но и не скажу, что мне все дозволено. Мы можем с ним сидеть и болтать, как вдруг он оборвет: «Все, Гриш, поздно. Ты почему еще не спишь?» И вот тогда нужно срочно бежать в кровать. Шутить не стоит. Игорь: У нас с Гришей договоренность – сделай дело, потом расслабляйся. Во время выполнения уроков я прошу его не сидеть в наушниках, с телефоном в руках. Лучше сосредоточиться, все закончить и отдыхать. А лишать ребенка игр за плохие оценки считаю неправильным. Как только человека наказываешь, у него рождается ощущение, что его чего-то лишили. Жизнь кочеваяИгорь: Так сложилось, что Гриша у нас кочевник – живет то у меня, то у мамы. Конечно, жизнь на два дома непроста, но сын к ней адаптировался. Главное, Гриша чувствует: и папа, и мама его любят, он не одинок.Меня однажды вызвала классная руководительница и говорит: «Вы посмотрите, как себя ведет Гриша. Если что-то происходит в классе, то зачинщик однозначно он». «Я просто не могу в это поверить», – говорю я, и в этот момент у меня дежавю. Вспоминаю, как мой папа стоит перед учителем, а тот говорит ему: «Если что-то происходит в классе, то виноват Игорь». И папа отвечает: «Я просто не могу в это поверить». А как-то классная руководительница вызвала меня обсудить одежду Гриши. «Все начинается с внешнего вида, – сказала она. – Нет галстука, рубашка не заправлена, и, в конце концов, посмотрите на его кеды, в такой обуви может ходить ученик?» «Вы совершенно правы», – отвечаю я и прячу ноги под стол, потому что на беседу я пришел в таких же точно кедах. Несмотря на разницу в возрасте, мы с сыном похоже одеваемся. Потом, когда мы садимся с сыном в машину и едем, я все-таки говорю ему: «Сын, ты понимаешь, кеды, конечно, дело вкуса и стиля. Но сосредоточенность – это то, что ты должен в себе воспитывать». Вот мы вроде и посмеялись, и серьезно поговорили. И между нами нет стены.
|
Предыдущая | Следующая |
---|
Добро пожаловать на официальный сайт Телесемь |
|
Сейчас 290 гостей онлайн
|